В этот момент за ее спиной раздался смех. Могучий, шальной, дикий, он потряс ее сильней, чем крик или ругань, что-то было (далее…)

Развёрнул журнал, уставился на страничку. Не — читалось. Перевел взгляд на розу в углу, вечно цветущую розу,— девчонки привязали бумажные, очень (далее…)

Не доезжая до асфальтовой дороги, которая вела в село (эта дорога — его ’ маленькая, верней, немалая— гордость прокладывали за свой (далее…)

Грек споткнулся на том, что подбирает один к одному грехи Куницы, словно составляет на него донос, и опомнился. Переключился на другое: (далее…)

В другой раз Василь Федорович вышел бы из машины, пошутил бы («Такая проклятая служба у нашего брата, председателя, летишь, как дурак (далее…)

И именно об этом заговорил Ратушный. Он выступал коротко, как Дащенко, тоже по-деловому, но не так. Не то чтобы мягче, а, (далее…)

Василю Федоровичу казалось, что в его душе ворочаются тяжкие жернова, скребут один по другому, сталкиваются, останавливаются и раскручиваются снова. Куница говорил (далее…)

Он этого не умел. Хотя и понимал, что, может, один разок и надо бы покривить душой. Терял слишком много. Или уже, (далее…)

— Вот тут письма В них сказано, что отец Василя Грека… — Не надо,— поморщился Ратушный. «Ах ты, паскудная лепешка,— не сводя взгляда (далее…)

Теперь же в его голосе было нечто, указывающее не только на его ретивость перед лицом начальства, а и на искреннюю радость, (далее…)