Qt этой мысли он словно проснулся. Повернул машину и поехал в село.
Минуя узенькую улочку за опорой высоковольтной линии, резко затормозил и задом — передом не развернешься — заехал туда. Остановился у аочьшой старой кособокой хаты. Одна такая в этом углу. Жи-вст тут Прися, по-уличному Капитанша,— отец ее, вернувшись с воины, долго щеголял в капитанских погонах. Он умер ч!ерез несколько лет, и Прися осталась вдвоем с матерью. Была она маленькая, невидная. Копалась на огороде, возилась на табачных грядках за сушильней. Проходила ее молодость, никто не простаивал с ней возле ворот, не провожал из клуба. И вдруг народились у нее близнецы — две кудрявые девочки. И теперь она жила ими. Ходила Прися тихо, разговаривала еще тише и смотрела в землю, словно провинилась перед кем-то.
Раньше Греку казалось, что он знает в селе каждого. В селе люди на виду. Огород, хлев, хата, колодец, даже коровы в стаде открывают привычки и тайны свиих хозяев. А уже после всего — характер. Но иногда можно и ошибиться, если судить только по внешним признакам. Скажем, запустение на усадьбе бывает у тех. кого одолели невзгоды. А рабогя-шие — это не только честные, а и рвачи, шкурники, ворье. Значит, председателю ошибаться нельзя. А это не просто. Но в запустении Присиной усадьбы ошибиться было невозможно.
Гр^к отворил тяжелую, перекошенную калитку.
— Дядя,— в тот же миг прозвенел из глубины двора тоненький голосок,— не выпустите утку.
Василь Федорович остановился в нерешительное! и. У неге под ногами перекатывались черно-белые комочки. Большая утка, вытягивая шею, заковыляла под смородиновый куст возле штакетника, и чернобелые комочки покатились за нею. Чем-то извечным, родным повеяло на Грека от этой утки с утятами, и он в первый момент даже забыл про тоненький голосок. А когда посмотрел туда — увидел похожих, кап бывают похожи только близнецы, девочек. Одна с откровенным любопытством разглядывала его, другая уставилась под ноги.
— Вы сестрички? — спросил Василь Федорович, хотя знал это наверняка.
— Сестрички,— ответила т а, что смотрела на него.
— А чего вы обе-две такие коасивые? — сказал он.
Одна засмеялась, другая покраснела и нахмурилась.
— А чего вы такой лысый? — спросила разговорчивая.
Василь Федорович расхохотался. Крепкий свежий смех прямо распирал его. смеялась и одна из девочек, а другая все стояла молча. И гак явственно разнились у них характеры, такие были хорршие эти девчатки, что нельзя было отвести от них глаз. И захотелось сделать для них что-то хорошее, настоящее. Он и ехал сюда с добрым известием. И понимал, что объявлять этого девочкам не надо. Может, Прися еще и откажется. Ведь надо внести аванс. «У, чего там,— подумал он. — Уговорю! Поможем!»
