в густом яблоневом саду загорелись лампочки вокруг них

А молодых все не было. Поехали на мотоцикле в сельсовет и до сих пор не вернулись. Уже несколько раз, значительно поджаь губы, к мужу подходила Фросина Федоровна, ун*е и гости томились возле ворот, а грохота мотоцикла не было слышно.

Наконец затарахтело, и не от села, а с поля, и на бешеной скорости в улочку влетела сине-красная «Ява», а на ней молсдой и молодая. Лина соскочила с мотоцикла и подбежала к дядьке. Ему было особенно приятно, что она к первому подбежала к нему, неумело прижал ее к себе, поцеловал в лоб, и она вздрогнула всем телом, вспыхнула. Но сразу же тряхнула головой, ухватила под руку Володю, пошла к свадебному столу. Грянули музыканты, заплакала Христя Огиенко, и тяжелое зерно ссыпало молодых. И все пошло по издревле заведенному кругу, разве что без кадки и «сороки» — рубашки новобрачной, выброшенной из-за занавески, да в честь гостей пили не так, как заведено в Сулаке,— Василь Федорович категорически запретил принимать подарки деньгами. А за молодых пили да пили, словно заметили, что их поцелуи слишком холодны, слишком сухи, как бумажные цветы, и кому-то хотелось цх поджечь.

Молодая была веселой. Так по крайней мере казалось гостям и, может быть, ей самой. Ей хотелось то плакать, то смеяться, она была возбуждена и натянута, как закрученная струна, много пила, много танцевала, и это смущало Володю. Он слышал, как Фросина Федоровна прошептала Лине, что молодой плясать не полагается, его тоже немного сердило, что она идет в круг со всеми, и он одобрял тещин совет, но сам не сказал ни слова. Волновало и даже беспокоило, что все парни оказывают ей особое внимание, в котором крылись почтительность, и намек, и восхищение, в этом свадебном водовороте она принадлежала как бы не ему, а напротив — отдалялась от него. Он думал о том, что так и не сказал Лине главного — не сумел хоть на время перетянуть ее к себе, нисколько не стал ближе к ней за эти три дня и не представлял, как они пойдут: в свадебную комнату. Он должен был ей что-то пообещать? Но что? Она и так знает, что он готов для нее на все.

Включили свет. В густом яблоневом саду загорелись лампочки, вокруг них закружились мотыльки, казалось, они тоже вились в своем свадебном танце.

Володя посмотрел на Лину. Она сидела раскрасневшаяся, задыхающаяся, но снова такая же строгая и недоступная, как и раньше. Четкие губы были стиснуты, тонкие нервные брови еле заметно вздрагивали. Не видит его, где-то далеко-далеко… И он запечалился. А тут еще тихий грустный напев с того конца стола.