Володя уже не мог удержаться и все рассказывал, — 1ТО сначала его представляли на Героя, и он еще получит Звездочку, что он персональный участник республиканской выставки, а их, персональных участников, в районе только двое,— он топил себя окончательно, понимал это и падал, как в прорву. Валерий, который сначала подшучивал, замолк, кивал головой, не мог бить лежачего, и Лина это понимала, этим Валерий нравился ей еще больше, и было жаль Володю, несмотря на удовлетворенное самолюбие, и вместе с тем чувствовала она неуютность, сквознячок, которым тянуло дальше, в их будущее, предвещая непогоду, а может, и бурю.
Неожиданно она попрощалась и побежала во двор, оставив собеседникам для ночных воспоминаний звонкий перестук каблучков по цементным ступенькам крыльца.
Все уже спали, только Фросина Федоровна сидела в большой комнате за швейной маши-нкой и строчила.
— Чего это ты раскраснелась? — сказала она, мельком поглядев на нее.
И Лина сразу прижалась щекой к ее щеке, ей стало хорошо-хорошо, так хорошо, как не было еще никогда, даже сладко заныло в груди.
И мать поняла все.
