бода на глазах меняла цвет

— Эх, это…

— Где-то не у нас? Нет, даже в нашем райсне. Вы сегодня найдете кого-нибудь, кто зг деньги по-белил бы хату, починил забор? А что в воскресенье творится в райцентре? Машины в шесть рядов. Пояриезжают и щеголяют друг перед другом. Ну, еще пьют, и не всегда ситро, дг анекдоты рассказывают. Итак, права ваша жена, а не ьы. Надо учитьсн отдыхать. К чему и призываю вас с этой минуть’. Сегодня — начало рыбной ловли. Я прихватил два спиннинга.

Теперь были удивлены Грек и Дащенко, Ратушный и вправду подошел к багажнику и показал два новеньких спиннинга.

Они подъехали к Десне. Дащенко скегтически поглядел на снасть и пошел по берегу налево. Ратушный со спиннингом — направо.

— Юшку сварим? — крикнул ему вдогонку Грек.

— Только из рыбы, которую сами поймаем,— не оглядываясь, ответил Изан Иванова i.

Василь Федорович закинул удочки из-под куста верболоза. Он долго суетился над водой, испробовал все ведомые ему приемы — ив проводку, и со дна, но рыба не брала. Поднялся ветер, гнал jo реке волну, молоденькие кувшинки в затоке то ныряли под воду, го выныривали, чтобы через минуту спрятаться снова, кочючий песок сьистел лод нотами, порошил глаза, даже удочку было трудно закинуть.

Когда вернулся Ратушный, неся на вербовом кукане щуренка граммов на триста, в металлической сетке, которую Василь Федорович прикрепил к колышку у берега, крутилось с десяток ершей да несколько окушков. Но самого Грека на берегу ле оказалось. Он появился минут через десять со стороны села с казанком и картошкой.

— Из чего же мы будем варить уху? — спросил Ратушный.

Грек показал на карпа и карасей.

— Но мы же договорились — только из рыбы, которую С£ми поймаем.

— Эту я поймал утро™,— коротко пояснил Ва-сьль Федорович.

У костра хозяйничал он. Делал все не торопясь, ловко. Он вообще ценил ритуал, не признавал спешки, работы «на хапок». Как-то само собой получалось что Ратушный и Дащенко попали ему в подручные. Одного он послал, зг хворостом, другого досадил чистить картошку, сам вкопал подпорки для казана, приготовил специи.

Уха удалась на славу. И к тому времени ветер утих, на берег прилег мягкий, ласковый вечер. Бода на глазах меняла цвет — плавный голубой и роьовый на синий, фиолетовый, а потом на черный; и стали выше, подступили ближе кусты да деревья, и первобытностью повеяло с другого берега. Душа и мысль словно бы летели туда, к древности, старине, к тем дням, когда э-и берега были и вправду совсем пустынными, когда только случайный охотник или рыбак караулил тут добычу. Этот древний охотничий инстинкт в человеке живет постоянно, в самой глубине, в недрах души, только не вое догадываются об этом. Даже Дащенко почувствовал это Таинственно хлюпала внизу река, на том 6tpery кричала сова, и описывал вверху, над огнем, магические круги острокрылый кажан. Темень придвинулась, стала за плечами: когда Даш^нко отошел о-i костра и спустился к речке,, чтобы помыть руки, ему показалось, что он навсегда потерял спутников, не мог определить, где конец, где начало ночи, где ее верх, а где низ, покэ немного не пригляделся и не различил черные купы деревьев на почти черном фоне. Ему невольно захотетос! быстрей вернутьег к костру. Не потому, что испугался, а просто какая-то неведомая сила толкала его к людям, к товариществу, в котором было уютно на. дне этой кромешной — ночи. Длинные языки пламени лизали сухую корягу, огонь казался живым, вещим. Общий очаг, тесный, озаренный неверными отблесками огня круг — люди в нем сплетя тись мыслями, словами, четкие края его размывала ночь, и все, что она породила на берегах древнзх, вечных рек, становилось общим. Неведомо, чем оно держалось, какой субстанцией, невидимое, почти эфемерное, но оно было. Река несла его от поколения к поколению, оно, это общее, накапливалось, увеличивалось, становилось чем дальше, тем больше человечным и человеческим. Без общего доверия люди давно погибли бы на этих берегах, и, лишь развивая его, приумножая, они могут жить дальше.