Грек не помнил, как разделся Ц ухнул в воду. Обожгло до иостей, он едва не рванул назад, но потом быстро, помогая руками, задвигался к середине. Вода была ему по грудь, когда на плотине через Лебедку заурчала машина. В кузове было полнехонько баб — ехали на утреннюю дойку. Шофер притормозил и, высунувшсь из кабины, крикнул, можно ли ему смотаться за шифером в Веселое. Это было нарушение, шофер должен был оформить ездку в конторе, но что оставалось Греку в его положении?
— Валяй, хоть под греблю сигай,— буркнул, он, поплескивая водой себе на шею.
— Василь Федорович, каждое утро принимаете озерные ванны? — крикнула какая-то из молодиц, и он не мог понять, дразнит она или спрашивает всерьез. — Вы часом не морж?
— А моржиц вам не нацобно?— крикнула другая, и женщины залились смехом.
— Ежели красивая, так отчего же,— отбивался Грек. — Только какая из тебя, Варьча, моржица? Ты ведь беззубая.
— Вот поеду в город, вставлю золотые.
— Тогда и ныряй.
Машина тронулась, и он поплыл догонять удилище. Догнал и вытащил на берег карпа килограмма на полтора. Но рыбалить уже не хотелось, да и всю рыбу разогнал. Покидал снасти в машину, по крутой песчаной дороге выбрался наверх. Еще раз подумал: надо асфальтировать. Разбили дорогу, размесили, теперь еще ничего, а осенью, когда застынет комками, тут и черт на санях не проедет. Гоняют по ней машины, а то и тракторы, надо не надо. Нет у тракториста «Примы» — садится на «Белорусь» и гонит в чайную.
Вдоль дороги посадят парк. Пляж оборудуют возле большой плотины. А выше, по берегу озера, уже пролегла асфальтированная дорожка. Школьники обсадили ее кленами и вересками. Оттуда вед^т ступеньки к мемориалу. Так он назы-ал памятник и площадку вокруг него. Там все раооты уже закончены. только еще нет плит с именами погибших.
Как только стал об этом думать—потемнел. Двенадцатым в том списке будет имя отца. Вчера скульптор как-то странно сцросил, правда ли, что в этой М01иле лежит и его, Греков, отец? Значит, кго-то болтал, кто-то нашептывал. И это разрушало, надламывало уверенность, с коте рой он жил. Пошатнуть веру в отца никакие нашептывания не могли. Но уверен ли он, что отец покоится здесь? Так считают. Но верных доказательств нет, и когда довелось уточнять список по1ибшнх, Грек поставил вопрос на правлении. Все высказались за то, чтобы имя Федора Грека стояло среди других. А теперь этот скульптор… Кто-то в( дь ему подсказал. Значит, есть такие, ктс не верит. Пли нарочно бьет в го место, которое и вправду меньше всего защищено? Сколько он думал про отца все эти годы!
Слишком тугой этот узел. Перепутались кончики: потянешь за прошлое — вытащишь будущее, ищешь сегодняшнее — натыкаешься на вчерашнее. Вот как пришлось строить ему этот мемориал — в горьких сомнениях, тревожа память о том, что, может быть, лучше не трогать.
Он вспомнил, что скульптор требует добавочной платы за установку плит н за барельеф на Еерху гранитного обелиска… Обелиск немного повредили, это место надо реставрировать, и Панич — скучип-тор — предложил изваять там скорбный лик Матери. Мастер он настоящий, эскиз Греку понравился, но и деньги скульптор дерет немалые. А они и так уже истратили вдвое больше против запланированной спервоначала, утвержденной на правлении, суммы.
